Dear all,
On February 10th, 2012, the President of the National University of Kyiv-Mohyla Academy (Kyiv, Ukraine) Serhiy Kvit banned the exhibition of the Visual Culture Research Center “Ukrainian Body” that explored the issues of corporality in contemporary Ukrainian society. Serhiy Kvit explained his decision in the following way: “It’s not an exhibition, it’s shit”. After the act of censorship, which drew a wide response in the Ukrainian and foreign media, the President of NaUKMA has initiated a number of bureaucratic restrictions against the Visual Culture Research Center as the organizers of the exhibition. On February 23rd the Academic Council of the university led by Serhiy Kvit passed a resolution to bar the activities of VCRC.
On March 12th, the President of NaUKMA Serhiy Kvit made a resolution on the prohibition of all events and exhibitions in the Old Academic building, where the Visual Culture Research Center has been working since 2008, referring to the building's “condition conducive to accident”. Despite its “accident rate” the galleries of Old Academic building are shortly to be used as the library archives. Hence the President of NaUKMA closed the VCRC's exhibition “Ukrainian Body” at first, then the Center itself, and eventually the premises where the VCRC is conducting events, announcing their “condition conducive to accident”.
We consider such gestures unacceptable acts of censorship against public dialogue on crucial social and political problems. The present sanctions are blocking the Visual Culture Research Center's current and future activities. The Center has become a milieu that provides critical thought and alternative knowledge for NaUKMA community and beyond. One can see the scope of Center’s activity on its webpage http://vcrc.ukma.kiev.ua/uk/archive/, it includes many international conferences and seminars, exhibitions, presentations and talks, and other events that attracted many students and broad public. NaUKMA has already received letters of support, asking to resume the Center's work in full scope, among them from Slavoj Žižek, Eric Fassin, David Elliott, Aleksander Kwasniewski, Serhiy Yekelchyk, Tarik Cyril Amar, John-Paul Himka, Aleksandr Bikbov, Michel Onfray, Artur Zmijewski, Vitaly Chernetsky, Oksana Timofeeva, Mikhail Mayatskiy, Sara Goodman, Alek Epstein and others.
We call for the immediate restoration of academic and artistic freedom at Kyiv-Mohyla Academy and ask the President of NaUKMA Serhiy Kvit to resume the Center's work in full scope in its current working space.
Please join this initiative to support the activities of the Visual Culture Research Center. Please sign the petition sending your name, title and affiliation to Vasyl Cherepanyn or write your own letter to the President of NaUKMA Serhiy Kvit asking to resume the Center's activity in the Old Academic building.
Please spread this petition.
For more information about the situation, please read the following:
http://ua.euronews.net/2012/02/14/ukraine-modern-art-controversy/
http://derstandard.at/1329870496526/Ende-eines-Kulturzentrums-Kiew-Kein-Raum-fuer-den-ukrainischen-Koerper
http://ukraineanalysis.wordpress.com/2012/02/27/sex-nationalism-and-academic-freedom-the-controversy-at-kyiv-mohyla/
Thank you for your attention and support!
14 March 2012
К вопросу об украинском национально-освободительном фашизме (краткие размышления над статьей Александра Зайцева)
В продолжение дискуссии о лекции Гжегожа Россолинского-Либе, один из ведущих украинских историков написал очень хорошую статью «Чи існував український національно-визвольний фашизм?». В своей статье Зайцев перевел упомянутую дискуссию на качественно новый уровень, выдвинув два основных тезиса:
Первый тезис мне представляется наиболее важным и в данной заметке я уделяю внимание только ему.
В настоящее время в широких академических кругах принято следующее определение фашизма:
Краткая дефиниция фашизма – палингенетический ультранационизм, где «палингенез» указывает на новорождение нации, представляемой в нелиберальных и некоммунистических терминах.
В 2007 году в работе «Модернизм и фашизм» Гриффин представил схожую дефиницию фашизма, связывая его с политическим модернизмом:
Если говорить на «мирском языке», существует два национализма – хороший и плохой. «Хороший национализм» – это когда более или менее однородная этническая группа в одном или нескольких государствах осознает себя отдельной нацией и начинает борьбу (интеллектуальную и/или вооруженную) за создание независимого национального государства. «Плохой национализм» – это либо когда этническое большинство в том или ином государстве дискриминирует этнические меньшинства, либо когда то или иное государство подвергает нападкам этнические группы вне своего государства.
Петер Альтер, автор ставшей классической работы «Национализм», называет первый, «хороший» тип национализма «национализмом рисорджименто», а второй, плохой – «интегральным национализмом». К последнему типу Альтер относит итальянский фашизм и немецкий национал-социализм (нацизм). (Альтер выносит за рамки своего обсуждения т.н. гражданский национализм. Если согласиться с отождествлением гражданского национализма с конституционным патриотизмом, то подход Альтера представляется оправданным.)
Если говорить несерьезно, то национализм ОУН следует немедленно отнести к «хорошему» национализму рисорджименто. В 1930-х гг. украинский народ, осознававший себя отдельной нацией как минимум с конца XIX века, проживал на территории Польши, СССР и Румынии. Члены ОУН, как самоназначенные представители украинского народа, вели борьбу за создание независимого национального государства. Более того, все речи о «новой нации» и «новом типе украинца», которые были свойственны как Донцову, так и идеологам ОУН, следует рассматривать не в рамках палингенетического дискурса, а именно как указание на идею «рисорджименто» (ит. возрождение, обновление). Наконец, насилие ОУН по отношению к полякам и русским – это насилие против представителей государств-угнетателей; сюда же с некоторой оговоркой можно отнести евреев (как «жидо-большевиков»), которые ассоциировались с советской властью. После этого можно поставить точку (и со спокойной душой перечитать «Націоналізм і націоналістичний рух» Олега Багана).
Сделав это, мы совершаем две ошибки: (1) «заживо выдираем» борьбу ОУН из политического, исторического, социального и культурного контекста и игнорируем огромный корпус идеологических текстов ОУН, а также (2) наделяем «национальное освобождение» статусом политической идеологии или наделяем «национальное освобождение» элементами либеральной идеологии.
В заметке на Zaxid.net, равно как и в важной научной статье «Український націоналізм і фашизм (1920-30-ті рр.)», опубликованной в журналах «Українські варіанти» и «Ї», Александр Зайцев совершенно не соглашается с пропагандистскими выводами Олега Багана и не совершает первую ошибку. Однако, утверждая, что понятие «национально-освободительный фашизм» демонстрирует противоречие в терминах, Александр Зайцев действительно наделяет «национальное освобождение» характеристиками, которые могут быть для него свойственны в одном контексте, но не свойственны в другом.
Ключевой вопрос здесь: является ли национально-освободительная борьба всегда либеральной? Наличие корня «liber» как в выражении «national liberation», так и в слове «liberalism» не может указывать на положительный ответ на этот вопрос. «Национально-освободительная борьба» по своей природе неидеологична, это всего лишь процесс (удачного или неудачного) обретения национального государства. Само понятие «национальное освобождение» ничего не говорит об идеологии политической системы чаемого государства. История показывает, что национально-освободительную борьбу вели и либералы, и коммунисты, и исламисты. По какой причине мы отказываем фашистам в праве на национально-освободительную борьбу?
В отличие от «национального освобождения», фашизм действительно является идеологией. В этом качестве он существует на трех уровнях: на уровне интеллектуальном (отдельные идеологи и/или элитные круги), на уровне движения и на уровне режима. В межвоенной Европе фашизм был одной из трех доминирующих идеологий и существовал на всех трех уровнях. В полной мере он сумел установиться в качестве режима только в двух государствах – в Италии и в Германии. В Румынии фашистский режим «железно-гвардейцев» был установлен лишь на короткий промежуток времени, Австрию после «аншлюса» нельзя считать независимым государством, а режим усташей в Хорватии был марионеточным.
Если согласиться с тем, что фашизм возможен только тогда, когда наличествует, по словам Александра Зайцева, стремление к «реорганізації вже існуючої держави на тоталітарних засадах», то мы автоматически подвергаем сомнению статус фашизма как политической идеологии. Более того, в этом случае мы уравниваем государство и нацию, тогда как объект фашистского палингенеза – это не государство, а нация (или раса), которая может быть как государственной, так и безгосударственной.
Тезис 1: Национально-освободительного фашизма не существует.
«ОУН наприкінці 1930-х рр. справді мала чимало спільних рис із фашистськими рухами, отож концепція, згідно з якою ідеологія і практика ОУН були фашистськими за своєю природою, має право на існування. Однак, нехтуючи принциповими відмінностями між націоналістичними рухами державних і бездержавних націй, вона породжує більше проблем, ніж допомагає розв’язати. Ідучи за цією логікою, у рамках фашизму довелося б сконструювати підкатегорію «національно-визвольного фашизму», що видається суперечністю у термінах».
Тезис 2: «Усташизм» как родовое понятие.
2. «ОУН доцільніше розглядати в контексті революційних ультранаціоналістичних рухів бездержавних націй, як-от хорватська «Усташа» чи Внутрішня македонська революційна організація. Для стислості назвімо цей тип рухів усташизмом. Він мав спільні риси з фашизмом (ультранаціоналізм, ставка на насильницькі дії тощо), але прагнув не до реорганізації вже існуючої держави на тоталітарних засадах, а до створення нової, застосовуючи при цьому всі доступні засоби, включно з терором».
Первый тезис мне представляется наиболее важным и в данной заметке я уделяю внимание только ему.
В настоящее время в широких академических кругах принято следующее определение фашизма:
Fascism is a genus of political ideology whose mythic core in its various permutations is a palingenetic form of populist ultra-nationalism (Roger Griffin, The Nature of Fascism, p. 26).
(Фашизм – это род политической идеологии, мифическим ядром которого – в самых различных формах – является палингенетическая форма популистского ультранационализма.)
Краткая дефиниция фашизма – палингенетический ультранационизм, где «палингенез» указывает на новорождение нации, представляемой в нелиберальных и некоммунистических терминах.
В 2007 году в работе «Модернизм и фашизм» Гриффин представил схожую дефиницию фашизма, связывая его с политическим модернизмом:
Fascism is a revolutionary species of political modernism originating in the early twentieth century whose mission is to combat the allegedly degenerative forces of contemporary history (decadence) by bringing about an alternative modernity and temporality (a ‘new order’ and a ‘new era’) based on the rebirth, or palingenesis, of the nation (Roger Griffin, Modernism and Fascism: The Sense of a Beginning under Mussolini and Hitler, p. 181).
(Фашизм – это революционный вид политического модернизма, который возник в начале ХХ века и миссия которого заключается в борьбе с якобы дегенеративными силами современной истории (декадансом) путем создания альтернативной современности и темпоральности («нового порядка» и «новой эры»), основанных на возрождении, или палингенезе, нации.)
Если говорить на «мирском языке», существует два национализма – хороший и плохой. «Хороший национализм» – это когда более или менее однородная этническая группа в одном или нескольких государствах осознает себя отдельной нацией и начинает борьбу (интеллектуальную и/или вооруженную) за создание независимого национального государства. «Плохой национализм» – это либо когда этническое большинство в том или ином государстве дискриминирует этнические меньшинства, либо когда то или иное государство подвергает нападкам этнические группы вне своего государства.
Петер Альтер, автор ставшей классической работы «Национализм», называет первый, «хороший» тип национализма «национализмом рисорджименто», а второй, плохой – «интегральным национализмом». К последнему типу Альтер относит итальянский фашизм и немецкий национал-социализм (нацизм). (Альтер выносит за рамки своего обсуждения т.н. гражданский национализм. Если согласиться с отождествлением гражданского национализма с конституционным патриотизмом, то подход Альтера представляется оправданным.)
Если говорить несерьезно, то национализм ОУН следует немедленно отнести к «хорошему» национализму рисорджименто. В 1930-х гг. украинский народ, осознававший себя отдельной нацией как минимум с конца XIX века, проживал на территории Польши, СССР и Румынии. Члены ОУН, как самоназначенные представители украинского народа, вели борьбу за создание независимого национального государства. Более того, все речи о «новой нации» и «новом типе украинца», которые были свойственны как Донцову, так и идеологам ОУН, следует рассматривать не в рамках палингенетического дискурса, а именно как указание на идею «рисорджименто» (ит. возрождение, обновление). Наконец, насилие ОУН по отношению к полякам и русским – это насилие против представителей государств-угнетателей; сюда же с некоторой оговоркой можно отнести евреев (как «жидо-большевиков»), которые ассоциировались с советской властью. После этого можно поставить точку (и со спокойной душой перечитать «Націоналізм і націоналістичний рух» Олега Багана).
Сделав это, мы совершаем две ошибки: (1) «заживо выдираем» борьбу ОУН из политического, исторического, социального и культурного контекста и игнорируем огромный корпус идеологических текстов ОУН, а также (2) наделяем «национальное освобождение» статусом политической идеологии или наделяем «национальное освобождение» элементами либеральной идеологии.
В заметке на Zaxid.net, равно как и в важной научной статье «Український націоналізм і фашизм (1920-30-ті рр.)», опубликованной в журналах «Українські варіанти» и «Ї», Александр Зайцев совершенно не соглашается с пропагандистскими выводами Олега Багана и не совершает первую ошибку. Однако, утверждая, что понятие «национально-освободительный фашизм» демонстрирует противоречие в терминах, Александр Зайцев действительно наделяет «национальное освобождение» характеристиками, которые могут быть для него свойственны в одном контексте, но не свойственны в другом.
Ключевой вопрос здесь: является ли национально-освободительная борьба всегда либеральной? Наличие корня «liber» как в выражении «national liberation», так и в слове «liberalism» не может указывать на положительный ответ на этот вопрос. «Национально-освободительная борьба» по своей природе неидеологична, это всего лишь процесс (удачного или неудачного) обретения национального государства. Само понятие «национальное освобождение» ничего не говорит об идеологии политической системы чаемого государства. История показывает, что национально-освободительную борьбу вели и либералы, и коммунисты, и исламисты. По какой причине мы отказываем фашистам в праве на национально-освободительную борьбу?
В отличие от «национального освобождения», фашизм действительно является идеологией. В этом качестве он существует на трех уровнях: на уровне интеллектуальном (отдельные идеологи и/или элитные круги), на уровне движения и на уровне режима. В межвоенной Европе фашизм был одной из трех доминирующих идеологий и существовал на всех трех уровнях. В полной мере он сумел установиться в качестве режима только в двух государствах – в Италии и в Германии. В Румынии фашистский режим «железно-гвардейцев» был установлен лишь на короткий промежуток времени, Австрию после «аншлюса» нельзя считать независимым государством, а режим усташей в Хорватии был марионеточным.
Если согласиться с тем, что фашизм возможен только тогда, когда наличествует, по словам Александра Зайцева, стремление к «реорганізації вже існуючої держави на тоталітарних засадах», то мы автоматически подвергаем сомнению статус фашизма как политической идеологии. Более того, в этом случае мы уравниваем государство и нацию, тогда как объект фашистского палингенеза – это не государство, а нация (или раса), которая может быть как государственной, так и безгосударственной.
2 March 2012
Страсти по фашизму
После состоявшейся лекции немецкого исследователя Гжегожа Россолинского-Либе «Степан Бандера: жизнь украинского революционного националиста и память о нём, 1909-2009» в Посольстве Германии в Киеве не могу не поделиться одним из выводов, которые я сделал лично для себя. Печальный вывод, о котором сейчас пойдет речь, это низкий уровень просвещенности широких слоев украинского общества.
Мой коллега Вячеслав Лихачев во вчерашнем интервью порталу «Ревизор» сделал весьма точное наблюдение –
Когда я читал комментарии на тему «Россолинскй-Либе – украинофоб, потому что называет Бандеру “фашистом”», я долгое время не мог понять логику этого тезиса. Конечно, логики в нормальном понимании этого слова в данном тезисе нет, но в нем есть некая внутренняя идея, с которой соглашается пугающее количество украинских граждан. Эта идея заключается в том, что о любых украинцах можно говорить только как о мертвых – либо хорошо, либо никак. Т.е., например, утверждение о том, что украинцы принимали участие в Холокосте, воспринимается как обвинение против украинского народа. Корни этой «логики» лежат в неверном представлении народа или нации не как группы личностей, а как некоего единого органического тела – биологического корпуса «живых, мертвых и неродившихся». Ассоциация любого элемента этого тела с чем-либо негативным ведет к переносу негатива на все тело.
Идея нации как органического тела лежит в основе всех ультранационалистических, расистских и фашистских теорий, хотя и не только них. Она используется как для защиты и прославления своей нации, так и для осуждения других. Природа этой идеи антинаучная и глубоко анти-Просвещенческая.
Но вернемся к фашизму. Вот две цитаты из двух разных источников. Первая цитата – из репортажа Александра Чаленко о пикете Посольства Германии в Украине, проведенном праворадикальной партией «Свобода».
Вторая цитата графическая –
Такие лозунги использовала «Свобода» в пикете Посольства Германии.
В обоих случаях мы имеем дело с репрезентацией фашизма, как «мерзости», что лишает понятие всякого политического смысла и сводит его к ругательству. Для специалиста очевидно, что в фашизме нельзя обвинять: мы можем интерпретировать идеологию того или иного движения как фашистскую, так же как мы можем говорить, что движение может быть социалистическим, консервативным или либеральным. Т.е. журналист Чаленко и активисты «Свободы» апеллируют к «простонародному» пониманию «фашизма» как ругательства. Но если журналист Чаленко всего лишь демонстрирует свой низкий уровень образования, то в случае со «Свободой» все несколько сложнее. Правые радикалы используют понятие «либеральный фашизм» – данный термин «прославился» благодаря американскому ультраконсервативному журналисту Йоне Голдбергу, который в своей псевдонаучной книге «Либеральный фашизм» пытался доказать сторонникам Республиканской партии, что демократ Барак Обама является, в сущности, фашистом, так как фашизм, по утверждению Голдберга, это левая идеология. Естественно, публикация пропагандистской книги Голдберга не осталась незамеченной и вызвала шквал возмущения со стороны ученых, занимающихся проблемой фашизма.
Однако я отдаю себе отчет в том, что мы не можем – по разными причинам – требовать от журналиста Чаленко и активистов партии «Свобода» научного благоразумия. Вместе с тем, именно научного благоразумия мы можем требовать от ученых или тех, кто себя считает таковыми. Вот цитата из письма Олены Бетлий и Катерины Дысы (Центр польских и европейских исследования, «Киево-Могилянская Академия»), адресованного Фонду им. Генриха Белля, который организовал приезд Россилинского-Либе в Украину. Именно в Центре польских и европейских исследований должна была изначально состояться лекция немецкого ученого, однако Бетлий и Дыса отказали в предоставлении «площадки».
В течение 1990-х годов в научном мире сформировался широкий консенсус относительно того, что фашизм является не только именем собственным идеологии Бенито Муссолини, но и родом политической идеологии. Как у всякого рода, у фашизма есть разновидности: итальянский фашизм (Муссолини), немецкий национал-социализм (Адольф Гитлер), румынский гвардизм (Корнелиу Кодряну), британский фашизм (Освальд Мосли) и прочие. Бетлий и Дыса являются кандидатами исторических наук, поэтому мы вполне вправе требовать их знакомства с доминирующими направлениями в исторической (и политологической) науке. Заявления о том, что фашизм является «анахроничным термином» и «исторически релевантным только для идеологии итальянского фашизма», ничего кроме усмешки ни на одной серьезной конференции вызвать не могут. А если подобные заявления прозвучат в статье, поданной для публикации во влиятельном рецензируемом журнале, то такая статья будет отклонена, а автору посоветуют ознакомиться с широким спектром работ на тему фашистской идеологии. Особенно Катерине Дысе, которая окончила аспирантуру Центрально-европейского университета, где преподает один из лучших центрально-европейских исследователей фашизма Константин Иордаки.
Неспособность понять, что «фашизм» является не ругательством, а названием определенной политической идеологии («Свобода» это, между прочим, очень хорошо понимает), ведет к тому, что общество лишается способности распознавать природу этой идеологии и может сделать много шагов в сторону фашизма, даже не осознавая, что занимается мерзостью.
Полезный материал по теме -
Роджер Д. Гриффин: Сегодняшнее состояние и будущие направления сравнительных исследований исторического фашизма и неофашизма
Мой коллега Вячеслав Лихачев во вчерашнем интервью порталу «Ревизор» сделал весьма точное наблюдение –
[В украинском] контексте сама постановка вопроса про Бандеру как фашиста однозначно вызывает отторжение в гораздо более широких слоях общества, нежели та узкая прослойка, которую можно назвать неонацистской в собственном смысле этого слова. «Фашизм» в [украинской] языковой традиции – это такое бессодержательное ругательство, что-то типа «мерзавец». Как невозможна академическая лекция «Бандера как мерзавец», так нельзя провести у нас и мероприятие под названием «Бандера как фашист» [...].
Когда я читал комментарии на тему «Россолинскй-Либе – украинофоб, потому что называет Бандеру “фашистом”», я долгое время не мог понять логику этого тезиса. Конечно, логики в нормальном понимании этого слова в данном тезисе нет, но в нем есть некая внутренняя идея, с которой соглашается пугающее количество украинских граждан. Эта идея заключается в том, что о любых украинцах можно говорить только как о мертвых – либо хорошо, либо никак. Т.е., например, утверждение о том, что украинцы принимали участие в Холокосте, воспринимается как обвинение против украинского народа. Корни этой «логики» лежат в неверном представлении народа или нации не как группы личностей, а как некоего единого органического тела – биологического корпуса «живых, мертвых и неродившихся». Ассоциация любого элемента этого тела с чем-либо негативным ведет к переносу негатива на все тело.
Идея нации как органического тела лежит в основе всех ультранационалистических, расистских и фашистских теорий, хотя и не только них. Она используется как для защиты и прославления своей нации, так и для осуждения других. Природа этой идеи антинаучная и глубоко анти-Просвещенческая.
Но вернемся к фашизму. Вот две цитаты из двух разных источников. Первая цитата – из репортажа Александра Чаленко о пикете Посольства Германии в Украине, проведенном праворадикальной партией «Свобода».
«Немецкий товарищ, если верить свободовцам, собирался обвинять в фашизме их кумира – Степана Бандеру».
Вторая цитата графическая –
Такие лозунги использовала «Свобода» в пикете Посольства Германии.
В обоих случаях мы имеем дело с репрезентацией фашизма, как «мерзости», что лишает понятие всякого политического смысла и сводит его к ругательству. Для специалиста очевидно, что в фашизме нельзя обвинять: мы можем интерпретировать идеологию того или иного движения как фашистскую, так же как мы можем говорить, что движение может быть социалистическим, консервативным или либеральным. Т.е. журналист Чаленко и активисты «Свободы» апеллируют к «простонародному» пониманию «фашизма» как ругательства. Но если журналист Чаленко всего лишь демонстрирует свой низкий уровень образования, то в случае со «Свободой» все несколько сложнее. Правые радикалы используют понятие «либеральный фашизм» – данный термин «прославился» благодаря американскому ультраконсервативному журналисту Йоне Голдбергу, который в своей псевдонаучной книге «Либеральный фашизм» пытался доказать сторонникам Республиканской партии, что демократ Барак Обама является, в сущности, фашистом, так как фашизм, по утверждению Голдберга, это левая идеология. Естественно, публикация пропагандистской книги Голдберга не осталась незамеченной и вызвала шквал возмущения со стороны ученых, занимающихся проблемой фашизма.
Однако я отдаю себе отчет в том, что мы не можем – по разными причинам – требовать от журналиста Чаленко и активистов партии «Свобода» научного благоразумия. Вместе с тем, именно научного благоразумия мы можем требовать от ученых или тех, кто себя считает таковыми. Вот цитата из письма Олены Бетлий и Катерины Дысы (Центр польских и европейских исследования, «Киево-Могилянская Академия»), адресованного Фонду им. Генриха Белля, который организовал приезд Россилинского-Либе в Украину. Именно в Центре польских и европейских исследований должна была изначально состояться лекция немецкого ученого, однако Бетлий и Дыса отказали в предоставлении «площадки».
[T]he title of the lecture (“Ukrainian Fascism, German National Socialism, Soviet Communism, and the Question of Ethnic and Political Violence in Western Ukraine”) [was] too broad and demonstrated non-professionalism of the lecturer (for example, the use of anachronistic terms such as ‘fascism’, historically appropriate only to the particular ideology of Italian Fascism. This demonstrates that such an approach is tendentious).
В течение 1990-х годов в научном мире сформировался широкий консенсус относительно того, что фашизм является не только именем собственным идеологии Бенито Муссолини, но и родом политической идеологии. Как у всякого рода, у фашизма есть разновидности: итальянский фашизм (Муссолини), немецкий национал-социализм (Адольф Гитлер), румынский гвардизм (Корнелиу Кодряну), британский фашизм (Освальд Мосли) и прочие. Бетлий и Дыса являются кандидатами исторических наук, поэтому мы вполне вправе требовать их знакомства с доминирующими направлениями в исторической (и политологической) науке. Заявления о том, что фашизм является «анахроничным термином» и «исторически релевантным только для идеологии итальянского фашизма», ничего кроме усмешки ни на одной серьезной конференции вызвать не могут. А если подобные заявления прозвучат в статье, поданной для публикации во влиятельном рецензируемом журнале, то такая статья будет отклонена, а автору посоветуют ознакомиться с широким спектром работ на тему фашистской идеологии. Особенно Катерине Дысе, которая окончила аспирантуру Центрально-европейского университета, где преподает один из лучших центрально-европейских исследователей фашизма Константин Иордаки.
Неспособность понять, что «фашизм» является не ругательством, а названием определенной политической идеологии («Свобода» это, между прочим, очень хорошо понимает), ведет к тому, что общество лишается способности распознавать природу этой идеологии и может сделать много шагов в сторону фашизма, даже не осознавая, что занимается мерзостью.
Полезный материал по теме -
Роджер Д. Гриффин: Сегодняшнее состояние и будущие направления сравнительных исследований исторического фашизма и неофашизма